ЗУЛЬФИЯ: "CВЕТЛОЕ В ЖИЗНИ НЕ ЗАБЫВАЕТСЯ…"

Зульфия Исраилова - известная и талантливая узбекская поэтесса. Яркая художница, тонкий знаток души простого человека-труженика, смелый борец за равные права женщин Востока в обществе.

Пожалуй, и не найдется темы в многообразной жизни Узбекистана, которую бы обошла вниманием Зульфия. Ее художественный мир — вся страна Узбекистан — независимый и суверенный. Долгую плодотворную творческую жизнь она посвятила своему народу, воспела его славные трудовые достижения, его многовековые нравственные и семейные традиции, прославила мать — Родину и мать — хранительницу семейного очага.

Поэтесса и писательница, она создала произведения самых различных жанров: поэмы, баллады, элегии, лирические стихотворения, рассказы, очерки, публицистические статьи и газетные корреспонденции. Свои стихотворения она публиковала под именем Зульфия.

Авторитет ее поэзии - в правдивом отражении пафоса нашей сложной эпохи, в самобытном, ярком изображении души и деяний человека нашей современности. Выходец из трудовой семьи, она воспела труд и человека в нем звонкой музыкой стиха.

С детства Зульфие, родившейся в многодетной семье кустаря-литейщика, казалось, что поэзия – это необыкновенный дар, что умением слагать стихи наделяет человека сама природа. Отец своим живым примером, своей влюбленностью в работу, своим "азартом труда", как вспоминала сама Зульфия, учил, как нужно относиться к труду.

Но именно от матери, обладавшей нежной и поэтичной душой и любившей природу, цветы, стихи, Зульфия впервые услышала стихи Навои, Бедиля, Физули. Обнаружив в себе способность сочинять стихи, Зульфия очень боялась, что кто-нибудь узнает об этом её увлечении, боялась, что её засмеют.

"…Я стала ловить себя на том, что думаю не привычными простыми фразами, а стихами… Я вспоминала, где я прочитала звучавшие во мне строки, и могла вспомнить. Я не могла поверить вначале, что стихи сочиняю сама. Это было удивительно, и даже немного страшно…"

Будучи студенткой педагогического училища, могла ли себе представить пятнадцатилетняя Зульфия, что через некоторое время ее стихи будут переводиться на многие языки мира?

Однажды, когда Зульфия еще училась в педучилище, в актовом зале состоялась творческая встреча с поэтами и писателями Узбекистана. Среди них были Гафур Гулям, Миртемир, Уйгун, Иззат Султан, Хамид Алимджан. Один из них уже был предначертан ей судьбой, как муж, отец, наставник, советчик, спутник, друг. С другими впоследствии она не раз встречалась на своем жизненном и творческом пути.

Русский советский поэт, прозаик и публицист Николай Тихонов говорил о Зульфие:

"...Ее поэзия полна жизнелюбия, духа свободы, высокого ощущения мироздания, всех лучших человеческих чувств. Она пришла из народных глубин. Зульфия сумела сказать свое заветное слово, и оно ожило и засияло неповторимым светом, в нем отразилась жизнь в своей неподкупности ощущений, в своей строгой правде, в своей чарующей лиричности и песенности. Ее слово звучало на родных просторах городов и полей, оно перешло за рубеж родной страны. И в странах Востока – в Индии, Египте, Вьетнаме – всюду слушали ее сердце, рождавшее обжигающее пламя ее стихов. Она сама – женщина Востока, которая, как новая заря освещает путь своим подругам…"

Очень образно представлял творчество Зульфии народный поэт Башкирии Мустай Карим:

"... Я думаю о творениях Зульфии, думаю о земле, об исконной почве, на которой обрели жизнь эти творения. Я проводил часы раздумий и испытываю минуты озарения, обращаясь к нетленным страницам Алишера Навои и Захириддина Бабура, приблизивших для меня минувшее и настоящее. Углубляюсь в откровения и заветы Абдуллы Кадыри и Мусы Айбека, вчитываюсь в строки Гафура Гуляма и Хамида Алимджана. Будучи там, я невольно покорялся зову карная, был ведом приветливыми звуками сурная, пленен то ликующей, то плачущей песней, любовался вонзившимися в небо минаретами. Краски земли и неба, древняя мудрость и голоса прошлого, парящие в вышине купола и бегущие по арыкам воды, вечный труд и вечный пот – все это Узбекистан. Поэтому я не спрашиваю: "Откуда пришли Вы, Зульфия, в волшебный мир поэзии?.."

И в памяти выдающегося дагестанского поэта Расула Гамзатова навсегда осталось имя Зульфии:

"…Впервые я услышал это имя – Зульфия, — вспоминал поэт, когда учился в Литературном институте. Само это песенное, весеннее имя взволновало меня, я никогда не слышал такого имени. Мне сразу же захотелось взять это имя в какое-нибудь свое стихотворение… Потом мне рассказывали о Зульфие как о поэте, как о человеке. Ведь бывают красивые имена, но сам человек не очень соответствует своему имени. И вот, когда я узнал о Зульфие, когда познакомился с ней лично на съезде писателей в Москве, когда прочитал ее стихи, я понял, что она удивительные поэт и удивительный человек, замечательная женщина Востока, которая достойно представляет свой Узбекистан. Не скрою, что порой мы относимся к женщинам-поэтам со скидкой. Но Зульфия оказалась поэтессой без скидок, поэтессой, чья судьба сплетена с судьбой своего народа…

…Поэта проверяют не только по его стихам, но и по тому, как к его стихам относится народ. Я был у нее на родине, ездил с ней по Узбекистану. И видел, как знают, как любят ее. Младшие звали ее Зульфия-апа, сверстницы – сестра Зульфия, старшие – дочь Зульфия. Когда тебя так признают и чтят на родине, а вслед за этим слава твоя расходится по всей стране – это счастливая судьба поэта!.."

Ярко и проникновенно о щедрости Зульфии и ее открытом сердце, о ее глубоком оптимизме и вере в людей, о ее вечной "жажде отдавать взятое" сказал поэт и переводчик Михаил Дудин:

"…И от этого мне становится светлее на душе. И, наверное, всем, кто общается с поэзией Зульфии, делается уверенней в этой жизни от прекрасного сочувствия ее Песни.

Ее Песню любят. Любят не только там, на хлопковых полях и виноградниках, не только под акациями и платанами Ташкента. Ее Песня идет через языковые барьеры о души к душе, находящих утоление в Поэзии.

А ее Поэзия светла. Она учит любви и верности. Она учит ответственности жизни и слова. Она учит мужеству любить жизнь и верить в надежду будущего...".

По воспоминаниям дочери Зульфии, Хулькар Хамидовны Алимджановой, поэтесса была очень скромной. Когда в Ташкенте в годы эвакуации жила Анна Ахматова, во время ее болезни Хамид Алимджан приносил ей продукты, лепешки. Она благодарила, передавала привет Зульфие и просила в гости. Зульфия так и не решилась пойти к Анне Андреевне. Но с каким творческим упоением и вдохновением она переводила стихи русской поэтессы, которые были так близки и понятны ей. Ахматову и Цветаеву Зульфия ставила непомерно выше себя по поэтическому дару.

Зульфия пережила Хамида Алимджана на пятьдесят два года, и за эти годы ею написано было 50 стихотворений. И эти стихи, как неразрушимый памятник ему – не в камне, но в слове.

На русский язык стихи Зульфии переводило много замечательных русских поэтов. Среди них — Семен Липкин, Светлана Сомова, Зоя Туманова, Юлия Нейман.

Очень близкие и теплые отношения связывали Зульфию и известную поэтессу Римму Казакову, которая тоже делала переводы ее стихов. Только от поэта большой величины может прозвучать такое искреннее признание поэта в женщине и женщины в поэте:

"Может быть, потому, что я сама пишу стихи, думая о Зульфие, я ощущаю слитность личности и строк и вижу, прежде всего, прекрасную женщину. Она знает пронзительность единственной любви и муку потери, восторга материнства и врачующую силу людского тепла, умеет жить с народом и для народа. Какая она красивая, какая девическая безмятежность осеняет ее высокий лоб, какая озорная, веселая сила у ее глаз, как добра и властна ее легкая рука! Сколько раз я слышала рядом ее дыхание, дарящее напряженную силу дыханию строки. Ее стихи по-русски иногда звучали более гладко и однотонно, нежели на родном языке, а по-узбекски были и грозою вокруг и в тебе, и водопадом солнца, и шальным круговоротом ветров, и тишиной раскрывающегося бутона!

Когда мне выпадало переводить Зульфию, я открывала новые грани и в себе, и в своем родном языке, чтобы выразить суть натуры, подвластной неукротимой силе чувств и умеющей одновременно строго, с высоким достоинством нести боль, печаль, копить радость и щедро ею делиться с людьми.

Говорить о Зульфие и ее поэзии – все равно, что говорить о звездном небе в летнюю ночь. Любовь, доброта, счастье бытия, нежное, хрупкое, победоносное, как расцветающий урюк из ее лучших стихов, женская ранимость…

Вместе с тем, ей присущи и мужество, государственная зрелость, гражданская причастность ко всему, кровная связь с честными людьми на всех континентах. Все, что было с Отечеством – война, работа, мечта, преодоление, победа, — было и с ней, и с ее стихами.

Эта светлая женщина, знавшая бездну горьких минут, — счастливый человек, счастливый художник. Ее любят те, для кого она горит и мучается бессонницей…

…И в который раз, как и многочисленные ее друзья, я признаюсь ей в любви и по праву этой любви, где нет младших и старших, обращаюсь к ней без эпитетов, называю ее не Зульфия-апа – старшая сестра и даже не Зульфия-ханум, а просто и еще более уважительно. Я говорю: Зульфия, ибо само это имя звучит для меня метафорой. В нем – смущенная юность новорожденной травы и вечность земли и звезд...".

Ее стихи читали не только на русском, и часто поэтессу и ее переводчиков связывали очень теплые и крепкие дружеские отношения. Вот отрывок из воспоминаний о Зульфие белорусской поэтессы Эди Огнецвет:

"В дни глубокой белорусской осени и особенно зимой душа жаждет весеннего тепла. Это тепло приносят книги моих узбекских друзей, их письма, звонки и личные встречи.

Я люблю поэзию Зульфии: горячую, трепетную, очень личную, впитавшую своими корнями все тревоги, боль и радости народные.

Перевожу на белорусский язык стихи Зульфии и мысленно я – на узбекской земле. Вдруг раздается звонок: "Здравствуй, Эди!" Совсем рядом – родной, теплый голос. Будто нас не разделяют километры.

Слышу голос Зульфии и в то же время перед глазами – Узбекистан и его кровная частица – дом на улице Композиторов. Дом Хамида Алимджана и Зульфии. Вижу тонкую, как девочка, Зульфию, ее детей Хулькар и Амана. Слышу ласковый смех Хамида Алимджана, который так любил свою Зульфию, свою семью…

В трудные военные годы в этом доме бывал народный поэт Белоруссии Якуб Колас. Обычно сдержанный человек, он после встречи с Зульфиёй и Алимджаном не скрывал своих чувств: "Какие люди, какие прекрасные люди!".

А для меня встречи, беседы, улыбки моих друзей были тем несравненным лекарством, которое лечило меня в дни временной разлуки с Белоруссией. Всех нас согревала глубокая вера в победу над врагом. Нас согревала Дружба...".

Дом Хамида Алимджана и Зульфии всегда был открыт для тех, кто волею драматических обстоятельств оказался вдали от родных краев. В ту пору в Ташкенте жили такие выдающиеся литераторы, как Алексей Толстой, Анна Ахматова, Всеволод Иванов, Корней Чуковский, Владимир Луговской и другие.

Личное общение с мастерами литературы всегда обогащало творческий опыт Зульфии. Можно сказать, что это была своеобразная школа мастерства.

"Видимо, я очень счастливый человек, много видела людской доброты. А ведь светлое никогда не забывается. И с годами мне еще одно стало ясно: нужно уметь из тысяч дел и забот выбирать главное, уметь вовремя сосредоточиться, отбросить мелочную суету, понять, что главное – это то, что нужно не столько тебе, сколько другим. Ведь твоя благодарность за добро – это не только слово "спасибо", "рахмат", — это, прежде всего, твои поступки, дела…"

Когда-то, еще в раннем детстве, уцепившись за выступ дувала, маленькая Зульфия любила глядеть на далекие снежные вершины.

— Что там, мама? – спрашивала она.

— Горы, девочка, — отвечала мать.

— А за ними что, мама? Там живут люди?

— Не знаю, — печально отвечала мать. – Откуда мне знать? Туда нельзя добраться. Ты видишь, какие они неприступные и холодные, эти горы…

Но жизнь показала, что не так уж они неприступны. Спустя десятилетия Зульфия не раз пролетала над этими горами. Она побывала во многих странах Востока. Индия, Бирма, Шри-Ланка, Египет, Вьетнам, Китай, Япония – в этих странах знают поэтессу Зульфию и ее стихи. Вот слова признания, написанные вьетнамским переводчиком стихов Зульфии Тхань Ламом:

"Глубокий лиризм, искренность и тонкость чувств придают стихам Зульфии редкое обаянии. Как поэтесса очень метко пишет о своем творчестве, в нем тесно "свяжутся труд, цветы, любовь…"

А вот посвящение Зульфие поэтессы Гульчехры Джураевой – ученицы своему учителю и наставнику:

УЧИТЕЛЮ ВЕНОК…

Давно переплелись с судьбой народа

Судьба поэта и его дела.

Всё больше в ваших строфах год от года

Земле недостающего тепла.

О Зульфия, хватило б для вселенной

Пророческого света ваших глаз!

Хрустальный меч поэзии нетленной

От серой мглы оберегает нас.

...

В грядущих отзовётся поколеньях

Прозренье ваше, голос вещих строк.

Из песен, словно из цветов весенних,

Сегодня я свила для вас венок

Пусть от него на радость вам струится

Земли родной щемящий аромат.

Всё правильно: я ваша ученица,

И те цветы мне подарил ваш сад.

(Перевод Якова Серпина)

Дочь простого литейщика увидела всенародную славу и признание, но всегда оставалась человеком удивительной скромности, безграничного трудолюбия. Беспокойное сердце не давало ей ни минуты покоя, оно было всегда в пути, в поисках нового. Пусть же еще не одно поколение людей осеняет добрый свет поэтических озарений и откровений Зульфии…

Подготовила Д. ИМИНАХУНОВА.

gazetachirchik@umail.uz