ПУТЬ К ЛИСТУ И ХОЛСТУ

В Чирчике немало специалистов занимающихся творческой работой. Художники среди них по своей численности занимают первое место. Так благоприятно для них сложились обстоятельства в городе. О том, как эти обстоятельства образовались, в нашей газете рассказывали: В. Г. Старшиков, Г. Г. Бажажин, Р. И. Ким и другие. Продолжаем это интересное повествование, предоставляем слово одному из лучших учеников патриарха чирчикской живописи В. И. Голубева нынешнему руководителю изостудии Дворца ОАО "Maxam-Chirchiq" Фуркаду Усманову.

МНЕ ПОВЕЗЛО С УЧИТЕЛЯМИ

В изостудию Фуркад пришел десятилетним мальчишкой. Это был, несмотря на юный возраст, самостоятельный шаг. Как выяснилось через годы, определивший путь на всю жизнь. Фуркад любил рисовать. Рисовал все, что видел вокруг. Мама Гулжан увлечение сына одобряла. Благожелательное отношение самого дорого человека настраивало на творческий лад, как сказал бы взрослый. Но Фуркад тогда таких слов не знал, а просто рисовал, ему это было интересно.

Когда же пришел в изостудию, то перед ним открылся удивительный мир искусства, в котором одинаково увлеченно трудились и взрослые и дети.

Ребята знали, что главным в этом мире был Владимир Ильич. Хотя он это никак не показывал. Писал картины вместе с другими взрослыми. Обстановка в изостудии сложилась такая, что ее можно было сравнить с большой творческой мастерской, где все одинаково занимались любимым делом, никто никем не руководил. Во всяком случае так виделось со стороны. Наверное, мудрое предоставление такой творческой свободы и стало одной из главных основ разнообразия Чирчикских живописцев в их видении мира.

На самом же деле обучение было поставлено настолько педагогически тонко, что подростки его не замечали.

- В изостудии Дворца химиков, для детей длинный стол стоял в коридоре,- рассказывает Фуркад. - В зале собиралось столько взрослых, что нам места не оставалось. Мы рисовали в альбомах. Владимир Ильич неторопливо рассматривал каждый рисунок. Если какой-то ему нравился, давал лист ватмана. Это было поощрением и одновременно служило предложением к дальнейшей работе. На ватман нужно было перенести рисунок, по возможности улучшив его. Если и это получалось неплохо, то Голубев забирал ватман с собой. А вот это уже было успехом. Мы знали: раз Владимир Ильич взял, значит, повезет на выставку детских рисунков в Ташкент.

В годы моей юности в столице такие выставки устраивались часто. В основном из работ ташкентских изостудий и нашей. Они считались лучшими в республике. И вот что примечательно: их руководители соперничали между собой и в тоже время были не просто хорошими знакомыми, а друзьями.

Я особенно много рисовал в летние каникулы, проводя их у деда с бабкой в Акташе в кишлаке Сайлак. Вот где был простор. Природа вокруг такая, что рука сама тянется к карандашу. Совсем рядом могучие вершины гор. А предгорья! Как не попытаться передать их красоту на рисунках, акварелью.

В изостудии часто проводили занятия на природе. Ходить далеко не надо было. В те годы выйдешь из Дворца химиков и чего только не увидишь. Для художника раздолье. Потом все перестроили. Прежней осталась одна река со своими постоянно меняющимися световыми и цветовыми оттенками.

Портреты тоже рисовали постоянно. Голубев придумал интересный способ расплачиваться с натурщиками - нашими же рисунками. От желающих позировать отбоя не было. Я рисовал быстрее сверстников, успевал сделать два рисунка. Один отдавал, другой оставлял на память.

Сейчас вспоминаю то время и с грустью думаю, как быстро пролетели те годы. Но как хорошо, что они прожиты именно так. Какая удача, что я учился у Владимира Ильича. Он открыл для меня красоту и неповторимость всего окружающего - лица человека, природы. Не только открыл, а и дал незабываемые уроки передачи всего этого на бумаге, холсте. Тогда я решил стать художником.

Поступил в известное у нас Ташкентское училище имени П. П. Бенькова. Здесь с педагогом тоже повезло. Преподавала у нас Галина Ивановна Мардвинцева. Сама хороший художник, она научила меня работать маслом.

После окончания училища поехал в Москву поступать в художественный институт имени Сурикова. Срезался. Спец. предмет сдал успешно. А с историей вышла история. Получил двойку.

Однако не зря говорят, что нет худа без добра. Иной раз, видно, бывает и так: пошел работать в Узбекскую научно - реставрационную мастерскую. Мы реставрировали памятники старины. Особенно запомнилась месячная командировка в Хиву. Там работали с известным в городе домом Нуруллабая, обновляли орнамент на стенах. Вот когда узнал своеобразие и неповторимость Восточного искусства.

Нравилось ходить по узким улочкам Хивы. Удивительный город. Даже в сравнении с Самаркандом, Бухарой. У него есть свое хивинское своеобразие. Ходил с этюдником. Сделал много рисунков архитектурных памятников, просто видов города. Здесь моим учителем стало умение восточных мастеров.

Поступил в Ташкентский театрально- художественный институт. И снова удача, да еще какая! Учился в мастерской, которой руководил известный художник Рахим Ахмедов. В нашей группе было всего пять студентов, а занимались с нами три ассистента Ахмедова. Один учил рисунку, другой тонкостям живописи.

Это были шесть лет настоящего творческого обучения. Даже в Ташкент на электричке ездили по-своему. Мы, чирчикские студенты творческих вузов - будущие музыканты, художники, - садились в предпоследний вагон первой утренней электрички. Говорили, спорили обычно об искусстве.

Об изостудии, Владимире Ильиче не забывал. Старался выкроить время, чтобы побывать во Дворце химиков. Может быть, видя такое отношение, Голубев, когда решил уйти на пенсию, предложил мне вести занятия в изостудии.

Что скрывать, я совсем молодой художник, был польщен. Хотя, конечно и волновался: как у меня получится после занятий такого мэтра, не ударю ли лицом в грязь. Подумав, решил согласиться. Стал вести занятия в старшей группе, Елена Камбина - в младшей.

Однако мое обучение, считаю, не закончилось. Когда Голубев, вел студию, у него почти не оставалось времени на выезды за город, в горы. Выйдя же на заслуженный отдых, он решил восполнить упущенное и предложил мне по возможности сопровождать его. Я конечно согласился. И не прогадал. Теперь уже целенаправленные уроки в виде бесед продолжились.

О своей работе, как творческой, так и студийной Усманов старается не рассказывать. Правда, когда я задал вопрос о его коньке - увлечении карикатурами, улыбнулся. Моментом нужно было пользоваться.

- Когда начали рисовать карикатуры?

- Давно, еще до училища. Мне интересно наблюдать за поведением людей в разных особенно необычных ситуациях. Глядя на них, и возникают карикатуры. Естественно с моей импровизацией.

- Как это?

- Увидел такую картинку. Едет на ослике мужчина, насыпал на ладонь насвай, собирается закурить. Рядом идет женщина, с трудом в обеих руках несет тяжелые сумки. Так и нарисовал. Только насвай заменил пачкой денег. Это и есть импровизация. Получилось острее, смешнее и печальнее.

- Давайте и поговорим об этом. Всезнающие знатоки творчества считают, что художник, писатель, композитор должны начинать творить лишь тогда, когда чувствуют, что могут создать что-либо новое, пусть совсем маленькое, но свое. Вы согласны?

- В общем, да. Говорить на эту тему можно бесконечно. В молодости мне нравился испанский живописец прошлого века Сальвадор Дали. Потом охладел к его картинам. Хотя новшества, фантазии, бредовых видений, в них много.

- Как у М. А. Врубеля с его демонами?

- Нет. Это по своему отношению к миру абсолютно разные живописцы. Дали равнодушен. Это я понял позже. В его полотнах нет души, один сарказм. А у Врубеля она через край. Нужно внимательнее приглядеться не только к демонам, но и к другим картинам художника - "Пану", "Испанке", "Гадалке", "Царевне - Лебедь". В них вложено столько чувств, что хватит на несколько живописцев.

- Судя по тому, с какой эмоциональностью говорите, не трудно сделать вывод, что творчество Врубеля вам близко. Мне он тоже нравится. А если учесть, как трудно складывалась его личная жизнь, как он преодолевал одно несчастье за другим, то нельзя не восхищаться им и как человеком, и как творцом.

Демонов писал почти всю жизнь - "Демон сидящий", "Демон летящий", "Демон поверженный", более 40 раз переписывал голову падшего ангела. Не мог остановиться, стремясь достичь совершенства. Говорили, что лучшего Демона он зарисовал.

- Это в его характере. Известна такая история. Брат богатея и мецената художников С. Мамонтова уговорил Врубеля написать его портрет. Картина была почти готова, но…. Придя на очередной сеанс, заказчик вместо себя увидел ярко написанную цыганку, гадающую на картах. Оказалось, что Врубель загорелся новой идеей, чистого же холста в мастерской не было. Художник, недолго думая, на почти законченном портрете написал "Гадалку". И какую гадалку. В ее глаза надо было смотреть и смотреть. И не оторвешься.

Что говорить, Врубель гениальный и очень своеобразный художник.

- Нужны личности не только творящие в самом искусстве, но и создающие атмосферу и среду для продуктивного творчества. Такой личностью был С. Мамонтов при всей сложности и необузданности его характера. Он считал, что религия падает, и искусство должно занять её место. Делал для этого все, что мог. В его огромном кабинете рисовали декорации для будущих постановок в мамонтовской частной опере В. Серов, К. Коровин, И. Левитан, М, Врубель. Художники полушутя - полусерьезно соревновались между собой. Итог: театральные декорации, которые были до этого изделиями ремесленников, стали у этих живописцев художественными произведениями.

- Говорю это к тому, что и вам, насколько знаю, не нравится работать в одиночестве. Ведь так?

- Такая привычка сложилась еще в изостудии. Мне интереснее писать, когда рядом работает еще кто-то. Сейчас в мастерской свои картины пишет Дмитрий Ткоченко. Он любит рисовать пейзажи, облик старого города в Ташкенте, вообще архитектуру. Мне это тоже все близко. Так что понимаем друг друга без слов.

- Кто из чирчикских художников вам наиболее интересен своим творчеством?

- Почти у каждого нашего живописца есть свои примечательные и интересные направления, на которые они делают упор. Старейший и неутомимый Геннадий Григорьевич Бажажин так пишет горы, что даже подражать ему бесполезно. Он, альпинист, чувствует горы.

На мой взгляд, совершенно справедливо признанным авторитетом является Владимир Иванович Елизаров. О его разностороннем творчестве в двух словах не расскажешь. И поговорить с ним интересно, он много знает.

Разносторонне работает и Вячеслав Семенов. Кроме живописи занимается мозаикой скульптурой, резьбой по дереву. Вырезает не только маленькие поделки, а и крупные метр и выше произведения.

Если даже коротко буду говорить о творчески интересных личностях, в газете места не хватит.

- Статью начали с рассказа как вы учились в изостудии В. И. Голубева. Давайте завершим её представлением ваших учениках. В прошлом году в чир-чикском краеведческом музее прошла персональная выставка одного из них - Сардора Курганова.

Она вызвала у почитателей живописи немалый интерес. Несмотря на молодость, художнику было всего 21 год, он достиг хорошего умения владения кистью. И еще, картины были естественно разные. Но объединяло их не только манера Сардора писать, а и его внутренняя гармония, которая чувствовалась в большинстве полотен. Это отметили на обсуждении выставки выступавшие мастера живописи - В. И. Елизаров, Р. И. Ким и другие. Кто в ближайшее время может пойти по стопам Курбанова и тоже провести свои персональные выставки?

- Не стоит загадывать. Есть интересные ребята. Они занимаются в училище имени П. П. Бенькова. Но говорить о них пока не надо. Будем считать из суеверия. На самом же деле - просто еще рано.

- Тогда последний вопрос. Некоторые художники считают, что интерес к живописи в последнее время упал. Вы согласны с таким мнением?

- Нет. Наоборот. Больше стало людей, которые хотят, чтобы их квартиры украшали не всем известные и надоевшие репродукции, а подлинники. Поэтому спрос на картины повышается. Это радует, вселяет уверенность, что у нашей живописи будет будущее.

С. ГАПИЧ.

gazetachirchik@mail.ru